— Они сделали операцию, чтобы отменить последствияпредыдущих двух?

— Да.

— Они оперировали друг друга? Здесь, в этой глуши?Чтобы стать… — У нее перехватило дух, она чуть не захлебнулась собственнымисловами.

— Нет. Они обошлись без хирургии.

Темная пещера вдруг словно бы сдавила Тэлли со всех сторон,вытеснила воздух из ее грудной клетки. Усилием воли девочка заставила себядышать.

Дэвид убрал руку. Только теперь Тэлли смутно осознала, чтовсе это время они сидели, взявшись за руки.

— Не стоило мне тебе рассказывать об этом.

— Нет-нет, Дэвид, прости меня. Это мне не надо было такохать и ахать.

— Я виноват. Ты только-только оказалась здесь, а ястолько всего обрушил на тебя.

— Но мне хочется, чтобы ты мне… — ей было тяжелопроизносить это слово, но она все же его произнесла: — Доверял. Чтобы ты мнерассказывал про всякое такое. Я ко всему этому серьезно отношусь.

А вот тут она не погрешила против правды.

— Конечно, Тэлли. Но, пожалуй, пока с тебя хватит. Поравозвращаться.

Он развернулся и пополз в ту сторону, откуда в пещерупопадал солнечный свет.

Тэлли поползла вслед за ним, вспоминая слова Дэвида овалунах. Какие бы они ни были здоровенные, они запросто могли обрушиться, еслиих неудачно толкнуть, нечаянно задеть. Они могли рухнуть и раздавить тебя.

Она чувствовала тяжесть висящего на шее медальона — едвазаметную, но настойчивую. Доктор Кейбл наверняка уже вся извертелась, ожидаясигнала. Но из-за откровения Дэвида все вдруг стало намного сложнее. «Дым — этоне просто убежище для разномастных беглецов, — понимала теперьТэлли. — Это настоящий город. И если я активирую медальон, я не простоположу конец грандиозному приключению Шэй. Я отниму у Дэвида его родину, всюего жизнь».

Словно бы вся тяжесть горы обрушилась на Тэлли. С трудомдыша, она выбралась наружу, под свет солнца.

Вечером у костра, за ужином, Тэлли рассказала историю о том,как она спряталась в реке в тот день, когда в первый раз прилетел рейнджерскийвертолет. И снова все слушали ее с вытаращенными глазами. Похоже, еепутешествие от города до Дыма получилось одним из самых богатых на приключения.

— Нет, вы представляете? Я вся голая сижу по шею вводе, а эта ржавниковская машина крушит мою стоянку!

— Но почему они не приземлились? — удивилсяАстрикс. — Разве они не заметили твоих вещей?

— Я думала, заметили.

— Рейнджеры подбирают уродцев только посреди белыхцветов, — объяснил Дэвид. — И мы беглецам всегда там встречуназначаем. Они не могут подбирать кого попало, иначе однажды, сами того нежелая, приведут сюда шпиона.

— Да, это вам вряд ли нужно, — негромкопробормотала Тэлли.

— И все же им бы надо поосторожнее себя вести с этимивертолетами, — заметила Шэй. — В один прекрасный день кого-нибудьвинтом на кусочки разрубит.

— Вот-вот! — подхватила Тэлли. — Они такойветрище подняли, что у меня чуть скайборд не унесло. А спальный мешок поднялсянад землей и угодил прямо под лопасти винта. Одни клочья остались.

Ее обрадовало изумление на лицах ребят.

— И где же ты спала? — осведомился Крой.

— Не так уж было ужасно. Ведь я только… — Тэлливовремя прикусила язык. На самом-то деле без спальника она провела всего однуночь, но, по легенде, ей пришлось торчать на орхидейных полях целых четыредня. — Было не так уж и холодно.

— Тебе бы лучше на ночь новым спальникомобзавестись, — посоветовал ей Дэвид. — Тут у нас намного холоднее,чем среди цветов.

— Я ее отведу в обменник, — пообещала Шэй. —Это вроде центра приобретений, Тэлли. Только, когда что-то берешь, нужно что-тодругое оставить взамен.

Тэлли неловко поерзала на скамье. Она еще не свыклась смыслью о том, что тут за вещи надо платить.

— А у меня только «СпагБол».

Шэй улыбнулась.

— Это отличная штука для обмена. Мы тут обезвоженныепродукты производить не можем — только сухофрукты делаем, а обычную еду брать вдорогу — морока жуткая. Так что «СпагБол» идет на вес золота.

После ужина Шэй отвела Тэлли к большому деревянному дому,стоящему ближе к центру поселка. Внутри на полках лежали разные вещи ипродукты, сделанные в Дыме, но попадалось и кое-что, привезенное из городов.Городские вещи большей частью были старые, изношенные, потертые,латаные-перелатаные, а вот все, что было сделано вручную, зачаровало Тэлли. Онапроводила кончиками еще не заживших пальцев по поверхности глиняных горшков идеревянных рабочих инструментов, поражаясь тому, что каждый из этих предметовна ощупь особенный, каждый имеет разный вес. Здесь все выглядело таким весомыми… серьезным.

В обменнике всем заправлял взрослый уродец, но он выгляделне так жутко, как Босс. Он выложил на прилавок шерстяные вещи и несколькоспальных мешков из серебристой ткани. Одеяла, шарфы и перчатки былисимпатичные, неярких цветов и с простыми узорами, и все это очень приглянулосьТэлли, но Шэй настаивала на том, чтобы Тэлли взяла себе спальный мешокгородского производства.

— Он намного легче, а когда его сложишь — он совсеммаленький становится. Это намного лучше, когда идешь в разведку.

— Конечно, конечно, — пытаясь улыбаться, кивнулаТэлли. — Вот здорово было бы!

В итоге она отдала двенадцать пакетиков «СпагБола» заспальник и еще шесть — за свитер домашней вязки. Осталось еще восемь пакетиков.Тэлли не могла поверить, что свитер — коричневый, с красными полосками ивышитыми зелеными буквами — стоит всего вполовину меньше старого спальногомешка, покрытого заплатками.

— Тебе здорово повезло, что ты не потеряла водянойфильтр, — сообщила ей Шэй, когда они шли домой. — Фильтр ни на что невыменяешь.

Тэлли вытаращила глаза.

— И что бывает, если фильтр сломается?

— Ну… Говорят, можно из речки воду пить без очистки.

— Шутишь.

— Не-а. Очень многие из старожилов Дыма так иделают, — заверила ее Шэй. — Даже если у них есть фильтры, они незаморачиваются.

— Ничего себе.

Шэй хихикнула.

— Да-да, кроме шуток. Но если что, всегда можешь у менявзять фильтр.

Тэлли положила руку на плечо Шэй.

— А ты — у меня.

Шэй пошла медленнее.

— Тэлли?

— Что?

— Ты собиралась мне что-то рассказать — когда мы были вбиблиотеке, перед тем, как на тебя заорал Босс.